***

Грусть сама по себе ничего не изменит,
Ни отсутствия сна, ни присутствия чувств,
Только может иронии горькой прилепит
Морщинки в углах неулыбчивых губ.

Ничего не растет в этом мире безводном,
Ни осока тоски, ни печали камыш,
И поверхность земель плодородных
Разрезает на полосы вечная тишь.

И пульсирует боль в пересушенном горле,
Ни заплакать ручьем, ни белугой орать,
И лежат комом, брошенным возле,
И уменье любить и уменье прощать.

Вьются трещины вдоль, поперек и навстречу,
В обездвиженном воздухе запахов нет.
Вне любви только эта холодная вечность,
Только память затертых, потерянных лет.

***

За окном эта странная теплая мгла,
Полная желто-лиственной влаги,
Я забыла, куда мне: к тебе - от тебя,
Потому что в тот день не хватило отваги,
Потому что, казалось, дождаться пустяк,
Разговор состоится, тогда поиграем словами.
Я не знала, что вечер не наступит никак,
Что сегодня и завтра уже не сойдутся углами.

Осень не преисподняя, просто жизнь как была,
Обнажает исподнее легким взмахом крыла,
Не блестит переменами, только сыплет дождем,
Мы бредем неизменные, только разным путем.
В желто лиственной поросли громко не говорят,
Пишут дней своих повести без оглядки назад,
Без попытки отметиться в телефонном окне,
Без желания встретиться в том разорванном дне.

Влаге теплой осенней слез не нужно моих,
Есть в мирах разных тени вчерашних двоих.
И когда острый холод вдруг возьмет за грудки,
Вечер будет расколот на дневные звонки.
Я не знаю, как сложится тот несбывшийся день,
что гадать о непрожитом, что будить чью-то тень,
в желто-лиственной мороси я бреду новым днем,
и вращаются компасы своим вечным путем.