Дотошные итальянские искусствоведы из музея Чертозы сидят на корточках перед еще не прикрепленным щитом и спорят, что за место изображено на фотографии. А идущие мимо останавливаются, читая подписи. Так вот он какой, Максим Горький.

И вот теперь на Капри есть улица Максима Горького. Маленькая, почти переулок, но на каменной кладке стены мозаика с портретом – чтобы не забывали какой он, волжский босяк, ставший сердцем русского поселения на Капри. На церемонию открытия съехались официальные лица, был посол России в Италии Алексей Мешков, мэр города Чиро Лембо, солидная пресса, местная публика. Улица находится на самом оживленном туристском перекрестке, неподалеку начинается Виа Крупп, пешеходная улица, построенная на деньги стального магната, и знаменитые Сады Августа. Инициатива с названием улицы исходила от каприйцев. У каприйцев нет привычки вытряхивать из памяти то, что может кому-то сегодня не нравится. Если они

любят, любовь передается через поколения. Попробуйте-ка где-то в чужой стране оставить такой след, чтобы через семьдесят лет после смерти, через сто лет после пребывания на этом месте, вашим именем назвали улицу!

Говорят, что на Капри растет все, что ни посадишь. Пальмы соседствуют с пиниями, роскошные розы – с кактусами. Вот и стоит быть осторожными с идеями и мыслями, приходящими в голову. Высказанные, они словно оживают. Зрение и слух обостряются, разговоры перескакивают с темы на тему, неожиданные сочетания и ассоциации встряхивают мозги. Вид на Везувий – не туристическая приманка, а постоянный рефрен, а может быть, острая метафора – ведь на самом деле мы сидим на вулкане. На другой стороне моря – полыхающий революциями Магриб. Да и за феерическим фасадом туристической Италии тоже благополучия мало. Рядом с Везувием прекрасный Неаполь, город, пораженный параличом управления, заклеенный предвыборными афишами, город, бьющийся за свою жизнь. Дальше – Рим, сотрясаемый привычными политическими скандалами. И обоснованные опасения за будущее, так и не улегшиеся со времен кризиса. Эта правда не становится выдумкой, если обсуждается за чашкой эспрессо на веранде роскошного отеля. Она остается контекстом, а наши страстные разговоры о литературе и искусстве, если и имеют смысл, то только тот, о котором сказал Бродский: «Мир, вероятно, спасти уже не удастся, но отдельного человека спасти можно». Живая культура – это частное дело, способ существования некоторого количества людей. И собравшиеся в одном месте меняют атмосферу вокруг, словно вытягивая из воздуха следы прошедшего, раздвигая границы, делая понимание простым и естественным. А гений места наблюдает за процессом и тихо посмеивается в густые усы…

Гостеприимство итальянской стороны не знает пределов – не надо о делах, успокойтесь, выдохните и переключитесь на «dolce far niente» – приятное ничего не делание – это прогулки на катере вокруг острова, сравнение цвета воды в гротах, нырнувший -->