Монета десятая

До черта надо сделать, думал Зевс, набрасывая мысленно список дел. До черта, вот если бы… ничего не надо было делать. В очередной раз Зевс дал себе утреннего пинка. Снижение доходов не предусматривалось, а посему надо общаться с этими козлами из правления. Надо ехать. Бараний рог или бефстроганофф, выберу по дороге. Бефстроганофф – замечательное блюдо. Зевс еще застал это блюдо в свои советские командировочные года. Лет было немного, но впечатлений хватило. С того времени Зевса тяготили длинные перелеты, разница во времени. Поэтому в обе Америки он выбирался редко, только по особым случаям. Ах, да, бефстрогранофф. Зевс вернулся к утренним мыслям. И быстро выстроил в голове схему действия.

Он поражал свои сотрудников, соперников и прочих собратьев по разномастному российскому бизнесу развернутыми многоходовками, мотивы и последовательность его действий никто не мог вычислить. Куда бы они не двинулись, какие бы действия не совершали, они наталкивались на уже принятые Зевсом решения и невольно действовали в его пользу, по его плану. Учите, дети, математику, иногда добродушно бормотал Зевс, но в добродушное настроение он впадал редко. Он лукавил – его математика не была ни алгеброй, ни арифметикой, ни вообще чем-то исчисляемым.

Он не считал. Не любил считать и никогда не мыслил цифрами. Он виртуозно умел ими жонглировать, исполняя па пред правлением или другими серьезными лицами, интересы которых стоило учитывать. Он мог запутать до одурения, а потом вусмерть напугать своих и чужих финансистов. Они чувствовали его превосходство и сдавались как немцы под Сталинградом – пачками.

Но сегодня встававшая перед глазами картина не вызывала у Зевса привычного чувства владения открытым полем. Да, и как

сказать, перед глазами – другое зрение, он не искал ему названия. Про себя он называл «давай посмотреть» и слегка наклонял голову. В голове перемещался какой-то рычажок и он видел. Вторую или третью сторону вещей. Он не пытался никому описать свой способ. Пусть считают, что босс великий шахматист. Для укрепления этой иллюзии он расставлял в кабинете коллекционные доски с шахматами и переставлял фигуры, воспроизводя великие партии прошлого века. На самом деле Зевс шахматы не любил. Они казались ему непластичными. Он предпочитал ситуации лепить. Глядя на раскрытые доски думал о другом – не о ходах, о фигурах.

руки фигуристого ферзя. Что, малыш, решил поиграть с королем в перехват власти. Сжав фигуру в руке, Зевс застыл. Наклон головы и он увидел детали: новая манера заходить на заседание, ждать когда все рассядутся, взгляды и умолчания. Все действия зама слились в один сюжет. Хитер ты, да мелковат, – усмехнулся Зевс и поставил ферзя на место.

Какая-то тень мелькнула, пронеслась краешком перед глазами. Зевс пригляделся – точно перед глазами. Он мотнул головой, отбрасывая тень, как мешающую прядь волос. «Не до тебя, прости», – Зевс мягко улыбнулся и принялся за свое до черта.